На последнем кинофестивале в Каннах состоялась премьера
фильма «Лимонов. Баллада (Limonov: the Ballad). Всё, что я о нём пока знаю:
снят для итальянских продюсеров режиссером российского происхождения Кириллом
Серебренниковым на английском языке по роману французского писателя Эммануэля
Каррера «Лимонов» (Limonov). Но я и не о фильме. Он – просто повод поделиться
воспоминаниями об Эдичке.
Я не был ни другом, ни поклонником Лимонова. Но в молодости
некоторое время увлекался его творчеством. Тогда же случилось взять у него
интервью, которое в 1996 году вышло в харьковской газете «Экран».
Первое знакомство
Харьков. 1991 год, ещё до путча. Я еду в метро. Не помню,
куда и зачем. Кажется, от дома в сторону центра. Ненароком бросаю взгляд на
раскрытую книгу в руках соседа по сидению…
Ни хуя себе!
Взгляд цепляется за фразу: «…я хочу ебаться с этим парнем на
кровати скрипача, потом на кровати клоуна».
Харьковского подростка, даже «домашнего», каковым я считался
«на районе» – родных пролетарских Новых домах, удивить матюками было трудно. Но
не напечатанными в книге. Тем, кто не жил в СССР, сегодня в это не верится. Но
так было: в советских книгах матюки не печатали. Даже многоточия на месте
ругательств встречались крайне редко.
Откровение номер два: ёб твою мать, да это же про… геев!
И начал я исхитряться подсмотреть, а что за книга такая.
Спросить постеснялся: я же, получается, подглядываю. Подсмотреть удалось. И в
памяти крепко засело: Эдуард Лимонов, «Это я, Эдичка» (так он ещё и про себя –
охуеть!), с матюками, про… геев, ну и сам Эдичка… гей.
Застряла в памяти и фраза из того подсмотренного диалога
персонажей: «…вы только меня не ебите…».
В романе она звучит немного по-другому. Но я специально как запомнилась.
Потому что именно она в итоге определила мою позицию относительно людей из
квир-сообществв.
Забегая вперёд. Когда я спустя несколько лет добрался до
полного текста, не обошлось без эффекта обманутого ожидания. Ну ведь про геев
же, а тут какая-то жена… Потом снова какие-то ба… женщины, девушки, женщины… И
так вплоть до сцены, когда герой наконец дозрел до своего «надоело мне любить,
никто мою любовь не ценит, стану-ка я женщиной – и пусть меня любят, найдите
мне папика».
Получилось как в старом анекдоте. Барин велел слуге
загадывать загадки, на все отвечает «жопа» – и всё неправильно. А потом и
спрашивает: «А когда про жопу будет?»
В 90-е книги Лимонова уже издавались и свободно продавались
в Москве. Я тогда ездил туда часто. Всю его «харьковскую трилогию» я и приобрёл
в «Доме книги» на Новом Арбате. А «Эдичку» впервые прочитал в зале литературы
русского зарубежья бывшей Библиотеки имени Ленина, а на тот момент – Российской
государственной. Главной библиотеки сперва СССР, а потом россии.
На некоторые откровенные сцены организм реагировал так, как
и должен реагировать мужской организм. Особенно в возрасте 20 с небольшим. Но
дело было под столом. Руки - на столе, если что. А путь до кабинки туалета –
неблизким. Ничего, перетерпел.
Гадский папа
С личностью Лимонова связан мой уникальный опыт поиска
потенциального героя интервью. В середине 90-х я стал предлагать свои тексты
московским изданиям. А ранее волею случая познакомился с известным писателем и
журналистом Дмитрием Быковым. Поэтому что-то приносил и ему. Вот он и
предложил:
– Слушай, а найди в Харькове отца Лимонова. Спроси, как он
относится к творчеству сына, поговори с ним о прозе… А мы напечатаем.
Шутка ли – найти в полуторамиллионном городе человека, о
котором только и известно, чей он отец. Да ещё и сын на слуху под псевдонимом.
Но я справился. Чему сам же Лимонов и поспособствовал. В
повести «У нас была великая эпоха» он указал полные ФИО своих родителей, да ещё
с годами рождения.
Со всем этим можно было идти в адресную справочную.
Располагалась она тогда, ещё с советских времён, в киоске на привокзальной
площади. И вскоре за небольшую плату я получил листок бумаги с вожделенным
адресом. А тот оказался в шаговой доступности от моего дома. Ну чем не знак
судьбы?
Узнать домашний телефон, имея адрес и ФИО абонента, можно
было через службу 09. Бесплатно и по телефону.
Да только рано я радовался.
– По поводу сына? Нет. Не хочу. Он против, – ответил
старческий голос в трубке.
А я уже давно гонорар в мыслях потратил. В ценах Украины тех
лет даже скромных по московским меркам гонораров хватало надолго. Особенно
студенту.
Быков, когда я сообщил, что миссия провалена и вообще
невыполнима, не расстроился:
– Да и хуй с ним. Ты знаешь, что он в своей последней газете
«Лимонка» написал? Нет. Ну и ладно. Короче, ну его на хуй.
Я не знал даже, что есть такая газета. А позже эта
информация мне пригодилась, чтобы взять интервью у самого Эдички.
Под суд за матюки
Увидеть Лимонова живьём мне первый раз случилось летом 1995
года. В первоапрельском номере журнала «Собеседник» Быков, который был дежурным
редактором, выпустил матерную вкладку – как бы приложение в формате «газета в
газете». А вскоре на него завели уголовное дело о злостном хулиганстве с особым
цинизмом. В числе фигурантов был и наш земляк – главный редактор «Собеседника»
харьковчанин Юрий Пилипенко.
Попытка на тот момент генерального прокурора россии
Александра Ильюшенко выслужиться перед Ельциным, который якобы не выносил мата,
к счастью, провалилась. В отличие от нынешних мрачных времён, мощный
общественный резонанс заставил генеральную прокуратуру включить заднюю. Но
несколько слушаний в суде всё же состоялись.
Вот на одном из заседаний суда по «матерному делу» мы с
Лимоновым и пересеклись. Я, оказавшись в Москве, пришёл поддержать Быкова, да и
интересно же. Лимонов, как пояснил мне потом в интервью, – потому что выступал
против любого произвола в отношении любых СМИ.
В зале суда я Эдичку, не узнал, хоть и ранее несколько раз
видел по телевизору. Уже потом, только когда Быков позже сказал, что был
Лимонов, вспомнил, чьё же то как будто знакомое лицо.
Настольная гильза
В следующий приезд в Москву я купил свежий номер «Лимонки». И стал обладателем номера телефона редакции и штаба, или, как называл его сам Лимонов, бункера Национал-большевистской партии (НБП), которую он создал и возглавлял. При путине НБП запретили.
Я позвонил по номеру, который нашёл в выходных данных
«Лимонки», представился, мне назначили дату и время.
Когда я пришёл к назначенному часу, Лимонов меня не ждал.
Пробурчал, как мне показалось, недовольно, что у них вообще-то семинар и его
могло не быть. Но тут же пригласил в свой кабинет. Интервью любым СМИ он давал
охотно.
На столе Лимонова стояла в виде декора гильза от пулемёта,
который используется в танках. Я не служил в армии и по боевому оружию не спец.
Но в Харькове недалеко от моего дома располагалась промышленная свалка,
известная как Чермет. И мы в школьные годы ходили туда за точно такими же
гильзами. В 80-е нам, в то время подросткам, была присуща тяга к оружию и
всему, что с ним связано. А стреляные гильзы на ту свалку, скорее всего,
привозили с полигона завода имени Малышева.
Эту гильзу я упомянул во вступлении к интервью, предоставляя
Лимонова читателям. Указал там и что в жизни он оказался не таким, каким мог
представляться после книг с элементами автобиографичности и некоторых интервью.
Впрочем, в интервью его нередко, как говорят теперь, троллили журналисты. Не
знаю, как складывались его диалоги с такими вживую. Троллинг собеседника не мой
формат и поныне. Со мной он говорил спокойно и негромко, слушал и отвечал
вдумчиво, не грубил, не истерил. И даже ни разу не выматерился – ни в процессе, ни когда я уже выключил диктофон.
Хоть я разок и попытался его спровоцировать.
А вот и про жопу!
После прочтения «Эдички» я не мог не спросить автора
относительно гей-составляющей романа. Но напрямую – правда ли автор, говоря его
же языком, ебался с Крисом и Джонни или всё выдумал, не решился. Использовал
завуалированный вариант. Ну и ответил он столь же завуалированно: ну да, ввёл в
роман несколько гей-эпизодов, но сам я не гей, вон сколько у меня их было. И
вообще роман – это роман, там мой герой, а я – вот он я.
Какой вопрос – такой и ответ. Извечный закон журналистики.
Но это теперь я знаю, что бояться и стесняться было нечего. За
самый неприятный вопрос никто не убьёт. А про любую другую реакцию можно просто
потом написать, как было – ярче будет. А тогда делал первые шаги в профессии.
Уже после выхода публикации один из коллег рассказал, что
ответ Лимонова на тот самый вопрос его разочаровал:
Я думал, правда-матка… А раз он всё это придумал, то хуйня.
Вечный фрик
Ничего особенного о своём отношении к независимости Украины
Лимонов тогда не сказал. Оно всегда было известно. Обычный набор того, что он
озвучивал на протяжении всей своей политической деятельности в россии. И
штампов в духе «государство на основе фольклора и девчат с лентами, в
вышиванках и красных сапожках».
Ну разве только на фоне дичи, которую уже 10 лет каждый день
вещают рашистские пропагандоны из каждого своего утюга, спичи Лимонова по
украинской теме кажутся невинными шалостями.
Ну и свою ересь об Украине не только Лимонов озвучивал, тогда
позволить себе это могли только фрики. И то не всегда безнаказанно. Тот же
Лимонов свои четыре года колонии, из которых де факто отсидел два, получил в
самом начале нулевых в том числе и за сходную позицию в отношении Казахстана.
Только там он, по данным российского басманного «правосудия», не просто
неуважительно высказывался, а якобы готовил чуть ли не вооружённый мятеж.
Но когда настал 2014 год, публичная поддержка российской
агрессии в Крыму и на Донбассе не принесла ему дивидендов. Как и призывы
показательно покарать Андрея Макаревича, который открыто выступил против
путинского произвола в Украине.
Но вряд ли Лимонов рассчитывал на какие-то пряники. В
отличие от российской политической и чиновной «элиты», Эдичка всегда говорил
то, что думает. Не парился, в унисон прозвучат его речи с очередным колебанием
генеральной линии кремля или нет. Все годы независимости Украины он до самой
смерти в 2020 году открыто называл себя её врагом. И мне в том самом интервью
середины 90-х так и сказал: «Я этому государству активно враждебен».
Но Лимонова уж точно нельзя обвинить в лицемерии,
лизоблюдстве, пении с чужого голоса, действиях по указке свыше и т.п. В отличие
от околокремлёвской камарильи и её холуёв в Украине.
Стилистика партсобрания
Лет через 10 после публикации моего интервью с Лимоновым я
случайно наткнулся в интернете на отзыв на него. Написан тот был, видимо, по
горячим следам, а позже оцифрован и выложен в сеть. Автор сосредоточил свой
пафос обличения на том, вот же какой Эдичка уже немолодой, но негодяй. Вырос
же, гад такой, в Украине, а такое про неё несёт.
И вот, казалось бы, за дело. Но очень уж мне тот разнос
напомнил даже не передовицы «Правды», где шельмовали «врагов народа» (а я
кое-какие из них анализировал для дипломной работы), а потом – диссидентов. А
более мелкий и мерзкий уровень – когда на партийных и комсомольских собраниях
по месту работы или учёбы клеймили позором тех, кто в советские времена уезжал
в эмиграцию.
Ну да в первые годы независимости тот отзыв был каплей в
море. Тогда многое в новой реальности, увы, напоминало до боли совок 2.0.
Только с Тарасом Шевченко вместо Ленина, тризубом вместо серпа и молота и
вышитыми рушниками вместо кумача.
Откуда растут ноги рашизма
И дело не только в том, что шельмование «отщепенцев» –
классический советский подход. А в том, что Лимонов, родившийся в 1943 году в
семье офицера сталинского НКВД, которого направили служить в Харьков уже после
Второй мировой войны из Поволжья, иначе относиться к независимой Украине не мог
в силу естественных причин. И не только он. А масса людей более поздних лет
рождения и без папы – сталинского вертухая. Но что толку их за это шельмовать?
Во-первых, с рашизмом головного мозга и так всё ясно? Как и
с тем, что такое «русский мир», кто такие его отдельные представители и куда
они все вместе должны идти. Важнее и продуктивнее разобраться, почему все эти
люди стали такими, какими стали. А главное – понять, насколько важно не
допустить этого снова. А «харьковская трилогия», особенно «Подросток Савенко» и
«Молодой негодяй», при взвешенном подходе способна отчасти в этом помочь.
Тему токсичного влияния совка на мозги жителей Украины
сквозь призму собственного опыта я затронул в одной из недавних публикаций. И
неспроста использовал в ней среди примеров один пассаж из «Подростка Савенко».
«Харьковская трилогия» - во многом о том же. Хотя и явно вопреки желанию
автора.
Понятно, что в условиях войны сохранять голову холодной
непросто. А на раздражители, или как теперь больше в моде, триггеры для любого
адекватного гражданина Украины именно «Харьковская трилогия» богата. Кто читал,
знает. А кто надумает – предупреждаю. Может, лучше воздержаться и нервы
поберечь. К тому же сейчас выходит много книг интересных украинских авторов.
К тому же для более молодых поколений украинцев, Лимонов,
пожалуй, уже куда менее актуален, чем для меня и моих сверстников. Всё-таки за
более чем 30 лет независимости ситуация в регионах, которые традиционно
считались русскоязычными, в части восприятия жителями всего украинского
улучшилась. Кроме, конечно, находящихся в оккупации с 2014 года Крыма и ОРДЛО.
Там оккупанты и их пособники создали параллельную реальность.
Я не оправдываю и не защищаю Лимонова. Как и в размышлении о российском сериале «Слово пацана. Кровь на асфальте», не ставлю
здесь цели популяризировать его творчество. В этом и смысла нет. Персона он
известная. Кто захочет, и так найдёт его произведения и прочитает, если ещё
прочитал.
Ну а «русский мир», частью которого был Лимонов, заслуживает
в качестве нашего ответа фразы, которой заканчивается роман «Это я, Эдичка!»:
«Ёбанные в рот суки! Ёбанные в рот суки! Идите вы все на хуй!»
Текст: Руслан Царёв
Коллаж: архивные фотографии из открытых источников
Киевская область
