В июне 1953 года в Германской Демократической Республике начались народные волнения. Первыми 9 июня забастовку объявили сталевары Хеннигсдорфа. Пять человек из организаторов были арестованы. Вместе с тем режим поспешил сделать некоторые шаги в либерализации своей политики и объявил о введении «Нового курса». 12 июня протесты с экономическими требованиями продолжились в Готе, Бранденбурге и Берлине. 13-14 июня люди уже требовали снижения цен на товары на 40% и отмены повышения норм выработки. 15 июня начались первые забастовки в Берлине, рабочие выступили против сокращение заработной платы. 16 июня произошел производственный конфликт на одной из строек Берлина, в результате которого демонстранты, численность которых достигла 700 человек, направилась к Дому министерств на Лейпцигерштрассе. Там состоялся митинг, а количество протестующих достигло 10 000 человек. Рабочим было объявлено, что Политбюро СЕПГ своем решением отменило повышение норм труда. Но людей уже было трудно успокоить, была зачитана резолюция митинга с требованием не только экономических, но и политических перемен в обществе – отставка правительства и свободные выборы. Вечером 800 человек с антиправительственными лозунгами пришли к зданию ЦК СЕПГ, раздались призывы к общенациональной забастовке. На радио РИАС были зачитаны требования делегации забастовочного комитета, в Западном Берлине вышел экстренный номер газеты Der Abend. Ночью на всех крупных предприятиях Восточного Берлина были сформированы стачечные комитеты, а полиция и советские войска приведены в состояние повышенной боевой готовности.
17 июня в Берлине началась всеобщая забастовка. Несмотря на остановку работы метро и городской электрички, к середине дня количество забастовщиков в центре города достигло 150 000 человек. Люди требовали отставки правительства, проведения свободных выборов, воссоединения Германии. Произошли столкновения с полицейскими и представителями СЕПГ, был разгромлен один из полицейских участков, сожжен газетный киоск, на границе советской и западного секторов Берлина демонтированы пограничные знаки и заграждения, с Бранденбургских ворот был снят и разорван красный флаг.
Примеру берлинцев последовали рабочие многих городов Восточной Германии, везде возникали стачечные комитеты, бравшие власть в свои руки. Крупные акции протеста состоялись в Дрездене, Галле, Гере, Магдебурге, Лейпциге, Йене, Гёрлице и многих других городах. В некоторых местах демонстранты заняли здания Народной полиции, районных управлений СЕПГ, тюрем, госбезопасности, были освобождены заключенные из одного следственного изолятора. По некоторым данным в демонстрациях по всей стране участвовало около миллиона человек. В Магдебурге появились жертвы из числа полицейских и сотрудников госбезопасности, а советские войска применили огнестрельное оружие – погибли три человека, в том числе 16-летняя девушка, более 40 демонстрантов были ранены.
В этот же день ЦК КПСС потребовало от Политбюро СЕПГ ввести в стране чрезвычайное положение. Радио ГДР прерывает программу и зачитывает приказ советского военного коменданта. Только в Берлине против рабочих были брошены 20 000 советских солдат и 15 000 полицейских, а также 600 танков. Народное восстание было жестоко подавлено. Только по подтвержденным данным в эти дни погибло 55 человек (некоторые называют цифру в 125 человек, из которых только в Восточном Берлине было убито 29 демонстрантов), было осуждено более 1500 человек, в том числе к сметной казни, пожизненному заключению и длительным срокам (48 человек были расстреляны по приговору советских военно-полевых судов, одному из казненных было всего 17 лет).
Это очень краткая хронология тех событий, которые 17 июня 2014 года вспоминали в Берлине и по всей Германии. В это день в ряде памятных мест немецкой столицы были возложены венки в память о погибших и репрессированных. Одно из таких мест находится на указанной выше улице Лейпцигерштрассе. Тут, на Platz des Volksaufstandes 1953, все утонуло в цветах. Одним из организаторов акции выступил бывший политический заключенный и настоящий друг Украины, не пропускающий ни одного украинского митинга в Берлине Рональд Вендлинг (Ronald Wendling). Неудивительно, что на ленте венка в списке людей, которые таким образом почтили память жертв восстания, оказались и фамилии некоторых членов украинской громады, в том числе и вашего корреспондента.
После этого мы с Рональдом, его другом и также бывшим политическим заключенным, Кристианом Бюргером (Christian Bürger) и другими небезразличными берлинцами поехали к берлинскому Мемориалу жертвам Штази "Берлин-Хохеншенхаузен" (Gedenkstätte Berlin-Hohenschönhausen), где также должны были состояться памятные мероприятия.
Во времена ГДР это был совершенно секретный район, которого не было даже на картах Берлина. Все было огорожено стеной и просматривалось большим количеством видеокамер. Это было то место, куда обычному восточному немцу лучше было не попадать. Сейчас здесь стены нет, о ней напоминают лишь линии на асфальте. Рональд ведет меня от здания к зданию, рассказывая об истории этого зловещего объекта.
Сам центральный изолятор временного содержания Штази (Stasi – Министерство Государственной безопасности ГДР) находился тут с 1951 по 1989 год. До этого, с мая 1945 года, здесь хозяйничали советские оккупационные войска, а точнее НКВД. Теперь в Хохеншенхаузене каждый день очень много посетителей – от школьников до военных.
Рональд надевает бейджик экскурсовода и продолжает показывать мне уже тюремные помещения. Рассказывает каждую мелочь. Возле колючей проволоки расположены электрические провода под напряжением. Вот так открывались ворота, сюда заезжали специальные автомобили с заключенными, тут их вели на допрос, обязательно нужно было стоять лицом к стене и с руками за спиной. Вот вход в подвал, где располагались камеры. По стенам идет провод, который в случае непредвиденной ситуации охранник мог дернуть, что привело бы к разрыву контактов и громкой сигнализации. Вот камеры, где находились заключенные, во многих из них свет горел постоянно, чтобы оказывать психологическое давление. Вот выключатели, чтобы включать красный и зеленые фонари, обозначающие запрет или разрешение на дальнейшее движение. А вот камера, где все обито толстой резиной, тут покончить с собой при всем желание у заключенного не получилось бы. Даже маленькое окошко, которое изредка открывалось, и то прорезиненное. Свежий воздух в камеры почти не поступал, где-то для этого нужно было открыть задвижки, где-то находились лишь небольшие вытяжки. Вот так в этот зрачок заглядывал надсмотрщик, который следил, как спят заключенные. Спать можно было только на спине, если кто-то случайно во сне перевернулся, сразу же следовал громкий стук в дверь. Так камеры закрывались: один засов рукой, другой – обязательно ногой. А вот так были оборудованы комнаты надсмотрщиков и следователей: старые телефоны, сигнальные кнопки… И везде видеокамеры. Так заключенных фотографировали в анфас и профиль. На допросах заключенный должен был сидеть на стуле, подложив руки под бедра. А это тюремная больница, в этой маленькой комнате арестанты ждали своей очереди. Вот маленький дворик, где заключенные могли гулять всего один час в день под присмотром нескольких надсмотрщиков. А вот и так называемый зловещий U-Boot, где условия содержания были еще страшнее, тут людей мучили психологически и физически. Совсем маленькие камеры, где даже туалета не было, его роль выполнял бачок. Кто-то тут положил на топчан букет цветов. На допросы людей водили, как правило, ночью. Вот тут порог немного выше, в этой камере голые заключенные стояли по щиколотку в холодной воду. А это нехитрое приспособление, из которого на голову людям капала вода. По каплям, но выдержать это было очень тяжело...
Мы спешим к выходу, поскольку сейчас должна начаться траурная церемония. После небольшого митинга собравшиеся несут букет к камню, установленному в центральном дворе в память жертв коммунистической тирании. Все застывают в минуте молчания.
А дальше уже Кристиан показывает мне вагон, в котором перевозили заключенных. Одна часть вагона для охранников, другая для арестантов. В ней туалета нет, вместо него дырка в полу. В каждом купе по четыре места, спать было нельзя, хотя иногда приходилось ехать и двое суток. Кристан это хорошо знает, в свое время он сам оказался в таком вагоне…
Замечаю, что, несмотря на позднее время, некоторые из посетителей не расходятся, сидят, вспоминают. Сегодня такой день, многие из пришедших в Хохеншенхаузен когда-то были политическими жертвами восточногерманского режима.
Я выхожу за высокие ворота, опять вижу на асфальте белую линию, символизирующую уже несуществующую стену, переступаю через нее и облегченно вздыхаю – хорошо, что такое место существует теперь всего лишь в виде памятника одной из самых страшных страниц истории ГДР.
Текст/фото: Игорь Магрилов
