Почти все зрители, которые приходят в берлинский театр «Русская сцена», говорят эту фразу: «Как нам этого не хватало!». Когда я впервые попала в этот театр на закрытие сезона (на чеховскую «Чайку»), я сказала тоже самое. В России я была увлечённой театралкой – пересмотрела все спектакли в родной Калуге и часто ездила в театры в Москву. А здесь, в Берлине, 2 года прожила без театра. Не все эмигранты знают, что в Берлине есть профессиональный русский репертуарный театр. Единственный в Германии! Театр существует уже 14 лет, в его репертуаре – 43 спектакля.
О том, как живётся маленькому русскому театру в Берлине, рассказали директор театра Илья Гордон и режиссёр Инна Соколова-Гордон.
Инна: По образованию я – режиссёр, в Москве у меня была работа, коллеги, друзья, творческие задумки. Когда я переехала в Германию, мне надо было найти своё творческое дело здесь. Как таковых русских театров тут не оказалось. В Культурбрауэрай был танцевальный театр, в котором ставили спектакли на русском и немецком языках. Но я не увидела там классической системы русского театра. На базе этого театра я собрала детей, сделала детскую студию. Мы стали заниматься, выпустили спектакль. Но потом мне по семейным обстоятельствам пришлось вернуться в Москву. Через некоторое время я предприняла новую попытку жизни в Берлине. И оказалось, что те дети из моей студии – уже подросшие! – все это время ждали моего возвращения. Для меня это стало знаком, и я восстановила детскую студию. Сразу нашлись коллеги по театру, актёры. И пошла работа. Мы решили расширяться, стали искать помещение для взрослого театра. И так постепенно наш театр вырос до 43 спектаклей (это и детские, и взрослые). И мы продолжаем расти. У нас есть своя учебная мастерская, репертуар, профессиональная труппа. Другого постоянно действующего репертуарного русского театра в Берлине нет. Не только в Берлине, но и во всей Германии.
Илья: Вне бывшего СССР мы знаем такой театр только в Израиле – «Гешер». И больше мы не знаем, хотя знаем очень много. Что отличает наш театр от всех остальных? Во-первых, наш театр – репертуарный. «Чайка», например, поставлена лет восемь назад. Во-вторых, наш театр – стационарный, то есть у него есть своё помещение. В-третьих, наш театр – профессиональный. У нас играют профессиональные актёры, которые составляют костяк театра. Серьёзных русских театров вообще очень мало.
– Какой спектакль можно назвать вашей визитной карточкой? По какому спектаклю вас узнают?
«Исповедь маски». Это первый моно-спектакль, который сделала Инна. И в 2010 году мы уже получали за него призы. В нем играет профессиональный актёр Андрей Мошой, он закончил Щукинское училище. С этим спектаклем мы объездили много стран. Наша первая поездка с «Исповедью маски» была в Беларусь, где мы получили совершенно очаровательный диплом «За сохранение русской театральной культуры за рубежом». Мы были очень рады, потому что этот диплом получил в Беларуси берлинский театр за спектакль, в котором играет румынский актёр по японскому роману. С этим спектаклем мы были в Эмиратах, получили Гран-При в Македонии, Гран-При в Болгарии. С этим же спектаклем последний раз мы ездили в Индию. По этому спектаклю, скорее, нас знают в мире. Но есть у нас и другие моно-спектакли. После «Исповеди маски» был «Рудольф Нуреев. 48 часов». Сейчас совсем свежий спектакль вышел «И вот пришёл Иуда». «Жена еврейка» шла очень долго, и сейчас восстанавливается с другой актрисой. Есть ещё у нас два моно-спектакля по Валерию Брюсову. Они идут на двух языках – по-русски и по-немецки. Но это, скорее, исключение. Большинство наших спектаклей играются только на русском.
– А немцы к вам приходят?
Приходят иногда. Обычно это партнёры или друзья наших актёров. Иногда заходят какие-то профессионалы. На открытии сезона у нас был вполне себе немец, сенатор по культуре. Правда, этот спектакль шёл по-немецки.
– Такая маленькая сцена и маленький зал вас не ограничивает в возможностях?
Наша сцена на самом деле не маленькая – 6,5 на 5,5 метров. Для камерного театра она очень хороша. Обычно театры стараются сделать зрительный зал побольше, а сцену делают пенальную. У нас наоборот – наша сцена глубокая. У нас, скорее, проблема не в сцене, а в гримёрке. Больше 9 человек у нас не вмещаются в гримёрку. Все наши спектакли строятся так, что актёры используют все пространство театра – сцену, проходы между зрителями. Наш спектакль «Исповедь маски» однажды шёл на сцене, размером с половину футбольного поля. Это был культурный центр в Македонии. Андрей сыграл на передней части просто огромной сцены. Но все прекрасно получилось, мы получили Гран-При.
– Вы не ограничиваете себя в выборе пьес, а стараетесь их адаптировать под возможности вашего театра?
Выбор пьесы – это очень тяжёлое дело. Это прерогатива режиссёра. То есть, её, в первую очередь, должна пьеса зацепить. Мы должны также понимать, что спектакль мы можем потянуть только нашими силами. Мы очень много ездим, и важно, чтобы спектакль был транспортабельным. Все наши спектакли устроены так, чтобы весь реквизит на выезде мог поместиться в чемоданы актёров. С «Чайкой», например, мы ещё не летали никуда. Но надеемся, что полетим когда-нибудь. Но зато играли однажды «Чайку» в российском посольстве в Берлине. Профессионалы всегда знают – спектакль на выезде редко бывает хорошим. Конечно, лучше смотреть спектакль там, где он сделан. Но, тем не менее, мы очень много ездим; участвуем в фестивалях.
Наша сцена очень уютная. Мы тут – хозяева. Мы все устроили тут, как нам удобно. Повесили качели над сценой. У нас профессиональный пульт, свет. Все, что нужно, у нас есть.
– Вам кто-то помогает?
Нет, к сожалению. Это наша большая проблема. Инне приходится вести группы – и детскую, и подростковую, и взрослую. Из тех денег, которые даёт студия, мы и оплачиваем помещение, свет, отчасти – реквизит и костюмы. И с билетов, конечно. Так что – все сами, без помощи со стороны.
– Какая самая большая сложность маленького русского театра в Берлине?
Сначала надо, наверное, сказать о хорошем. У нас очень мощная режиссура. Как я часто говорю, режиссёрской потенции Инны хватило бы ещё на три театра. Поэтому, кстати, мы отвечаем отказом на предложения: а давайте мы придём и поставим у вас спектакль? Нам это просто не нужно. Сложности у нас две. Нам не хватает помещения. Конечно, мы бы хотели расшириться. И нам остро не хватает денег. Это, конечно, безобразие. Ни один театр в мире только на самоокупаемости не живёт. То, что мы живём так долго, граничит с чудом. И насколько нас хватит, я не знаю. Если будут деньги, все остальное приложится.
– Нет какой-то ревности со стороны берлинских театров к вам?
Ревности нет, потому что берлинский государственный театр о нас просто не знает. Мы играем на разных полях. Несколько наших спектаклей посмотрел немецкий театровед доктор Векер. Он написал шикарную рецензию на «Жену-еврейку». Признание немецкого театроведа и журналиста, что наш Брехт – это Брехт, дорогого стоит.
– Были у вас какие-то спектакли, которые вызывали неоднозначную реакцию?
Скорее, это «Исповедь маски». Хотя это не наш фокус, но в романе достаточно сильная гомосексуальная тема. И в спектакле её обойти было невозможно. В Берлине с этим спектаклем у нас не было проблем. И получилось так, что у нас было 3 выезда подряд с этим спектаклем в мусульманские страны – Махачкалу, Ташкент и в Эмираты. И там все было отлично. Но когда мы приехали с «Исповедью маски» в Новокузнецк, там были моменты, которые зал не понял. Был момент, когда зрители замерли, испугались. Два человека встали и ушли со спектакля на фразе «И вот тут я в него и влюбился». И это очень плохой признак – не для нашего театра, нет. Для того гомофобного режима, который сейчас насаждается в России.
– Кто ваш зритель?
Это люди, которые и в стране исхода в театр ходили. Многие, кто к нам приходят, говорят: как же нам этого не хватало! Но информации о нас, к сожалению, маловато. Когда люди о нас узнают – через знакомых или просто проезжают мимо на велосипеде, они к нам приходят на спектакль и говорят: «Как же нам этого не хватало!». И вот эту фразу, и «Ух, мы не ожидали такого уровня!» – мы слышим часто. Это очень приятно. У нас есть зрители, которые пересмотрели все наши спектакли, потом привели своих друзей к нам. Чем мы ещё очень довольны, так это нашей студией, нашим актёрским составом и нашим зрителем.
– Для детей у вас есть спектакли?
Сейчас нет. У нас долго шли детские спектакли. Но сейчас детских спектаклей у нас нет, хотя запрос на это есть.
– Ваши планы на будущее?
Планы – выжить. По творчеству у нас все развивается очень хорошо. Творческих планов много. Но в финансовом плане – просто катастрофа. Так что мы себе загадываем просто выжить, продержатся еще один год.
Беседовала Елена Сай
Фото: из архива театра «Русская сцена»
