Эта публикация размещена в разделе «Блог», поскольку это не
новостная информация, а частное мнение об увиденном.
В этом году я опять посетил фотовыставку работ-победительниц
конкурса World Press Photo 2024, которая традиционно проходит в светлом холле Willy-Brandt-Haus.
World Press Photo – это престижный конкурс в области фотожурналистики,
которым с 1955 года занимается одноимённая некоммерческая организация со штаб-квартирой
в Амстердаме.
Всевозможных конкурсов для журналистов в мире много, и это
хорошо, поскольку в наше время социальных сетей, фейков, мизинформации,
посправды и оголтелой пропаганды нужно поощрять талантливые, смелые,
объективные работы тружеников пера и объектива, особенно если работа над ними была
связана с разными трудностями, а то и опасностью для жизни.
Для меня конкурс World Press Photo всегда был именно таким,
поскольку одна из его задач – поддержка высоких профессиональных стандартов в
фотожурналистике.
Те фотографии, которые я увидел в этом году, меня
разочаровали. Я говорю об общем восприятии, а не об отдельных снимках. Меня не
захватили ни общий драматизм, ни напряжение момента, ни что-то до этого
невиданное, ни поразительное мастерство документации события… Возможно, я
чересчур строг в оценках, но я помню некоторые фотографии прошлых конкурсов, и
мне есть с чем сравнивать.
У меня сложилось ощущение, что руководство конкурса в
отдельных моментах пытается заниматься манипуляцией, влияя на общественное
мнение. Повторяю, это исключительно моё мнение, это не утверждение, а эмоциональное
восприятие.
В общем-то, ничего нового. Споры вокруг отдельных фотографий
и их награждений были и раньше.
Помните знаменитую историю про южноафриканского фотокорреспондента Кевина Картера и его фото «Стервятник и девочка» («Фото
голодающего ребенка»)? В 1993 году в Судане Картер снял умирающую девочку и
орла, который за ней наблюдает, ожидая её смерти. Он не помог девочке. Но
получил за снимок, купленный газетой The New York Times, Пулитцеровскую премию и кучу денег. В обществе было много споров и по
поводу его работы, и по поводу награждения, о том, должен ли был он помочь умирающему
ребёнку или нет, всегда ли удачный кадр выше морали... Потом выяснилось, что это
была не девочка, а мальчик, который выжил и уже позже, в 2007 году, умер от малярии. А Картер
через три месяца после награждения покончил с собой.
Но то было действительно сильное фото. Очень сильное! Хоть и
созданное такими неоднозначными методами. Оно точно повлияло на общественное
мнение по поводу голода в Судане.
Вот более свежий пример, уже этого года.
Агентство Associated Press заняло первое место в престижном
фотоконкурсе Photographer of the Year в категории Team Picture Story of the
Year – за «командную работу фотографов, освещающих одну и ту же новость». Палестинский
фотокор Али Махмуд сопровождал террористов ХАМАС при вторжении на израильскую
территорию. Вот он кто – журналист или такой же террорист, если оказался в это
время вместе с ними и фиксировал их работу? И почему в самом конкурсе
палестинские фотографии количественно превышали израильские, искажая картину?
Родители убитой палестинскими бандитами Шани Лук и других
жертв подали иск к новостным агентствам AP и Reuters, обвинив их в
сотрудничестве с преступниками: 7 октября «журналисты и фотографы» этих
агентств сопровождали террористов и документировали их резню, поэтому они были
соучастниками серьезных преступлений.
Да и с самим World Press Photo скандалы тоже случались. Например,
не всем понравилось, что в 2017 году на победном фото оказался террорист,
убивший в турецкой Анкаре российского посла Андрея Карлова. Кто-то посчитал,
что конкурс популяризирует убийцу, создавая его мужественный образ, хоть
фотограф и оказался в нужном месте в нужное время.
Но это уже споры, которые ушли в историю. В этом году меня
зацепили скорее даже не снимки, а их подача на выставке. Хотя и к некоторым фотографиям-победительницам
вопросов, как говорится, выше крыши.
На выставке самой большой фотографией в экспозиции оказалось
изображение палестинки с завёрнутым в ткань телом. Рядом с этим фото куда меньший
по размеру снимок разгромленного лагеря израильского музыкального фестиваля, на
который напали палестинские террористы. Чувствуете разницу? Какое фото чисто
визуально более главное? Какое привлекает внимание? Какое эмоционально сильнее воздействует
на зрителя? Понятно какое. Более того, рядом с фотографией из Израиля, на которой
запечатлён разгромленный лагерь, расположено фото масштабных разрушений в Газе.
Получается, что, освещая трагический конфликт между Израилем и ХАМАС,
руководство конкурса ненароком, а, может, и вполне себе специально, показывает:
вот просто разбросанные вещи, а вот разрушенные здания и смерть, как ответ на
это. Несоразмерный, понятное дело, как любят говорить некоторые. А как ещё можно сравнивать разбросанные лежаки с разбомбленными домами? Для них,
наверное, соразмерность – это тогда, когда Израиль должен был убить, замучить,
изнасиловать и взять в заложники ровно такое же количество палестинцев, как они
израильтян. Только вот кто на кого напал и кто не ценит даже своих жителей,
прикрываясь ими, как живым щитом?
Те, кто мало вникает в исторические корни и суть противостояния
между Израилем и Газой, и уж тем более те, у кого Израиль во всём виноват, кто
находится в ультралевом дискурсе, кто проводит бесконечные пропалестинские демонстрации,
наверняка, будут довольны такой подачей выставки – огромная фотография
скорбящей палестинки показывает всю жестокость этой войны. Только есть ли тут
объективность?
Да и к самому фото вопросы есть. Уж очень оно похоже на
постановочное, которое можно снять в любом месте. А что такое Палливуд, и как там
клепаются фальшивки, которые потом расходятся по миру и настраивают людей против
Израиля, все хорошо знают.
Я не говорю, что и это фото именно такое, просто не знаю. В
описании говорится, что на снимке Мохаммеда Салема, работающего на Reuters,
изображена женщина из Хан-Юниса обнимающая тело своей пятилетней племянницы.
Снимок сделан в морге больницы «Насер». Но на фото ничего не видно: ни лица
женщины, ни тела ребёнка. Верьте на слово. Да и расположение тела, рук женщины,
очень похожи на специально выстроенные. Есть хоть какие-то доказательства, что
это фото реальное, и на нём изображены те, о ком сказано в описании? Или главное
показать, что жестокий ЦАХАЛ убивает мирных жителей, палестинская мать плачет...
Повторю ещё раз – я не могу утверждать, что это постановка,
но не могу и говорить, что безусловно верю этой фотографии. Не тому, что люди гибнут
по обе стороны границе, это бесспорно, а именно этой фотографии. И мне
непонятно, почему именно эта фотография фактически была назначена главной в
экспозиции, исходя из её размера.
Кстати, если вы откроете сайт World Press Photo, то в
разделе о нынешнем конкурсе фото палестинской женщины с телом племянницы тоже
будет главным – первым в разделе «Азия». В описании хоть и говорится, что ХАМАС
напал первым, убив около 1200 израильтян, ранив более 2500 и похитив около 250
человек в качестве заложников, ниже идёт совершенно спорный абзац. Вот он: «К
середине марта 2024 года (на момент написания) в результате атак Израиля на
оккупированные палестинские территории погибло более 30 000 человек и более 70
000 получили ранения. По данным Управления Верховного комиссара ООН по правам
человека, палестинские женщины и дети составили более двух третей числа
погибших».
Но тут нужно понимать одно: к цифрам и данным, которые
публикует Минздрав ХАМАС, никакого доверия просто нет, как и к ООН, которое лицемерно
штампует антиизраильские резолюции одну за другой. Вспомним хотя бы о взрыве в
больнице Аль-Ахли аль-Араби в Газе. ХАМАС заявлял, что сотни людей погибли от
израильского удара, а потом выяснилось, что это был неудачный запуск
палестинской ракеты, и были не сотни жертв, а десятки. Цифры оказались
завышенными более чем в 10 раз! Кто в Газе, вообще, может что-то точно проверить?
Верят на слово ХАМАС. Так нужно ли серьёзному конкурсу публиковать под
фотографиями непроверенные цифры, пусть и ссылаясь на ООН, и нужно ли делать
главным снимком тот, который демонстрирует явную эмпатию к одной из сторон
конфликта?
Для меня документальная фотография та, к которой вопросов
нет. Где я вижу событие или хотя бы бесспорные его последствия. Которой
однозначно верю. Для меня важна объективность. В этом году в конкурсе принял
участие 3851 фотограф из 130 стран. Было представлены 61 062 фотографии.
Неужели на конкурс были отобраны именно лучшие?
Израильско-палестинский конфликт, как любая война – это большая
трагедия. В которой гибнут люди и разрушаются здания. С двух сторон. И освещать
эти события нужно честно. Если бы на выставке я увидел такое же огромное фото
плачущей израильской матери, чьего ребёнка зверски убили палестинские террористы,
и эти снимки были бы рядом, возможно, у меня бы и вопросов никаких не возникло,
а так отдаёт пропагандой. И я никогда не поверю, что таких израильских документальных
свидетельств нет или они не были предоставлены.
Последние опросы Антидиффамационной лиги говорят о том, что
в мире растёт уровень антисемитизма, увеличивается число людей, верящих в
стереотипы о евреях. В этих условиях престижные журналистские конкурсы должны
активно бороться с этим явлением, а не подливать масла в огонь.
А теперь я вернусь к тому, что мне есть что сравнивать.
Всего один пример. В 2011 году победителем World Press Photo
стал снимок девушки с отрезанным носом. Фотографию сделала южноафриканский
фотограф Джоди Бибер. Она сняла 18-летнюю афганку Биби Аиши, которой муж
отрезал уши и нос в наказание за то, что она сбежала от него, спасаясь от
домашнего насилия. Фотография была на обложке Time, и это вызвало массу
противоречивых мнений. Аиша выжила, сейчас находится в США, её удочерила
афганско-американская пара, ей сделали пластику носа – 12 операций. По сути,
это обычный портрет, а не документальная фотография. Но это мощное
свидетельство того, что творится в Афганистане. Ты смотришь на это лицо, в эти
глаза, и испытываешь ужас. Этому однозначно веришь, хоть и видишь уже
последствия, а не само событие. Снимок палестинки с телом – это, по сути,
калька, такой же приём – фиксация последствий трагедии. Только вот ты не видишь
ни лиц, ни глаз, ни тела, чувствуешь безупречно выстроенный кадр, а отсюда нет
ни тех эмоций, ни доверия.
Да, конечно, оценка любой работы – дело сугубо
индивидуальное, что не нравится одному может привести в полный восторг другого.
Очень неоднозначный осадок остался у меня от нынешнего
конкурса. Шедевров фотожурналистики не увидел, а вот попытки влиять на публику –
очень даже.
Короткие видео с выставки вы можете посмотреть на YouTube-канале сайта в разделе Shorts (тут и тут, а отдельно о фотографиях войны в Украине вот тут).
Игорь Магрилов
