Ну, кто в Украине не знает специального корреспондента украинского телеканала «Интер» Андрея Цаплиенко? Кто не помнит его репортажи из самых горячих точек мира? Андрей освещал события в Афганистане, Македонии, Ираке, Кот-д´Ивуаре, Непале, Шри Ланке, Южной Осетии, Кашмире, Либерии, Бурунди, Колумбии. Его работа над программами «N-ный километр», «На линии огня», «Спецкор» отмечена орденом «За мужество» III степени, южноосетинским Орденом Дружбы, многочисленными национальными премиями «Телетриумф», званием «Заслуженный журналист Украины»… Все звания, премии, памятные знаки, которые есть у Андрея, долго перечислять, и все они заслужены. А еще он пишет книги и сценарии.
Когда начались события в Украине, Андрей, естественно, не мог остаться в стороне. Он активно освещал происходящее на Майдане, а в Крыму так и вовсе вместе со своими коллегами попал в плен, где получил тяжелые травмы. Сейчас один из самых известных журналистов Украины часто бывает в зоне АТО, откуда привозит как всегда интересные материалы.
Я знаю Андрея очень давно, как говорится, лет-лет и памяти нет. Четверть века – так точно. Поэтому у меня не было никакой сложности обратиться к нему с просьбой написать что-то о событиях, происходящих на востоке Украины. И Андрей, несмотря на всю свою занятость, сразу согласился. Но тут случилась трагедия со сбитым Boeing 777 компании Malaysia Airlines, в результате которой в небе Украины погибли 298 человек, и Андрей, как и многие, близко принявший к сердцу это горе совершенно незнакомых людей, сказал мне: «Игорь, а опубликуй лучше мой рассказ, который я написал через несколько часов после катастрофы».
Что ж, хоть литературные формы и не совсем в концепции нашего сайта, так и делаю.
Игорь Магрилов
РЕЙС МН17
Посвящаю всем тем, кто был на борту МН17 и тем, кто ждал его на земле. Тем, кто летел над нашей войной со своими надеждами и мечтами, и тем, на кого вчера навалился невыносимый груз потерь. Мы с вами...
– Извините, могу я подвинуть вашу сумку?
Она услышала голос, оторвалась от книжки и посмотрела на говорившего человека. Улыбчивый парень со смуглой кожей и хорошим английским. В Амстердаме полно таких, приехавших из южных стран, да и осевших в Северной Венеции. Из расстегнутого ворота рубашки "поло" выглядывала крепкая шея. Напряженные жилы на руках, пытавшихся удержать тяжелый рюкзак. Широкие плечи. «Наверняка он понравится многим моим подругам», – решила она про себя. А еще решила не относить себя к большинству и придала лицу выражение, которому могла позавидовать даже Снежная Королева.
– Да, конечно, – выдавила она из себя и снова вернулась к «Пятидесяти оттенкам серого». Книга не увлекала. Но она старательно вчитывалась в крупный шрифт, которым обычно печатают книги для тех, кто только научился читать. «Еще бы и ударения проставили», – мысленно проворчала она, но сейчас были хороши любые способы отвлечься от парня. А он и не навязывался. Аккуратно подвинул ее сумку и засунул, наконец, свой баул.
– Надо было бы сдать в багаж, – улыбнулся он, усаживаясь в кресло. Зубы у него были белые и одинаковые, как на рекламе зубной пасты. А, возможно, они просто казались такими, на контрасте с темной кожей.
– Пожалуйста, пристегнитесь, – заметила, торопливо проходя мимо, немолодая стюардесса. «А вы, пожалуйста, выключите свой телефон, сейчас взлетаем», – голос стюардессы уже звучал откуда-то сзади. «А можно, я картинку отправлю? Быстро?» – взмолился пассажир. «Ну, хорошо», – она услышала, как смягчилась хозяйка эконом-класса, – «Только быстро. Уже взлетаем». Парень сел в кресло у прохода. Она сначала хотела было пересесть к окну, чтобы между ней и соседом оказалось пустое сиденье, но тут вернулась пожилая стюардесса, которая вела за руку девочку лет семи.
– Вы не возражаете, если мы к вам подсадим соседку? Рейс полный. Все места заняты. А малышка первый раз летит самолетом. Хочет посмотреть в иллюминатор. Но, впрочем, если вам неудобно, то…
– Нет-нет, – поспешно ответила она.
А парень сказал:
– Я могу пересесть на место девочки. Там же летят ее родители?
– Только мама, - сказала девочка. – А папа будет ждать в Коала-Лумпур.
– «Коала» это животное, - с улыбкой поправил парень, – а «Куала» город.
«Ах, самое лучшее, что есть в нем, это все-таки улыбка», – решила она и отложила, наконец, книжку с длинным названием.
Мама девочки сидела в самом неудобном и тесном среднем ряду и даже не спрашивала, могут ли поменяться с ними счастливцы, оказавшиеся возле иллюминаторов. Но, поскольку в салоне нашлось одно свободное место у окошка, то почему бы этим не воспользоваться?
– Ты в первый раз летишь? – спросил парень девочку через соседку, чуть наклонившись к ней так, что их локти чуть коснулись. Ее словно пробило электрическим разрядом, но она сделала неимоверное усилие, чтобы не вздрогнуть и остаться в образе Снежной Королевы.
– Ага, – кивнула малышка, не обращая внимания на тетю, сидевшую с каменным лицом между ней и парнем.
– Тогда ты сейчас увидишь, как машины проезжают под самолетом.
И, действительно, вскоре самолет, выходя на рулежную полосу, миновал эстакаду, по которой неслись автомобили. Забавно все-таки построен этот аэропорт. Машины проезжали по шоссе, проложенном под самой «рулежкой».
– Кла-а-асс! – восхищенно взвизгнула девчушка. – А можете щелкнуть меня?
– Конечно! – задорно ответил парень. – У тебя есть телефон?
– Держите, – протянула свой аппарат девочка.
И тут появилась строгая стюардесса. – Я буду вынуждена отобрать телефон до самого Куала-Лумпур! – заявила она. – Вы что, не видите, мы уже взлетаем?!
И тут она, сама от себя не ожидая такого альтруизма, взмолилась:
– Ну, послушайте, дайте малышке щелкнуться на память. Один кадр.
Стюардесса примирительно хмыкнула. Надо ее додавить.
– Раз уж вы ее мне подсадили, а?
Похоже, сработало!
– Ну, ладно. Прямо сейчас.
– Ура! – крикнула семилетняя соседка, показав выщербленные зубы, а парень успел нажать кнопку. Еще один снимок. Первый не получился: слишком пересвечен оказался иллюминатор. Пришлось включить «флеш».
– Отлично, – сказала девочка, рассмотрев снимок, и забрала телефон.
– А теперь я хочу увидеть, как ты его выключишь. «Cabin crew, take your seats», – прозвучал в динамиках вежливый приказ командира, и пожилая стюардесса унеслась в конец салона.
– Может, еще один снимочек? – заговорщицки подмигнула смуглому парню наглая семилетка.
– Да, нет, хватит, дружок, – сказал тот, – ты же не хочешь оказаться в полиции? Вот я точно нет.
Такая перспектива девочке не подходила. Хотя, судя по ее нахальному характеру, явно не помешала бы.
Самолет взлетел как-то незаметно резко. Девочка разочарованно сообщила молодому человеку о том, что здания слишком быстро стали маленькими, что все вокруг белое, как молоко.
– О, вот и солнце! – сказала она, когда самолет вынырнул над облаками. И тут же добавила, – Кла-а-ас!
Видно, это было ее любимое слово.
Прошло минут десять полета, а девушка уже стала ревновать парня к девочке. Ее мозг пытался лихорадочно придумать повод для разговора, но выбранный с самого начала полета образ холодного равнодушия не давал возможности его начать первой. «Надо было начать, когда он сумку двигал, дурочка», – ворчало ее альтер-эго. «Надо-надо!» – мысленно передразнила его она.
– Вам плохо? – вдруг спросил парень.
– Ну… А почему Вы так решили?
Это ж надо! Она же мысленно скривилась. А вышло взаправду.
– Знаете, у Вас такое выражение лица…Может, зуб у Вас болит? Есть обезболивающие.
Ура! Это повод. Убиваем двух зайцев – выходим из затруднительного положения и завязываем знакомство.
– Да, Вы знаете, разболелся. А что у Вас?
– Сейчас-сейчас! – и парень, расстегнув замок ремня безопасности, вскочил с места. Тяжелый баул с легкостью выскользнул из багажной ячейки над креслом. Одно движение, и раскрывшаяся змейка ослабила готовые лопнуть бока сумки. Жилистые руки нырнули на ее дно. И тут же вынырнули с аккуратно упакованной коробочкой.
– Вот, – сказал он, протягивая пластинку.
– Что это? – спросила она. – Пейн-киллер?
– Да, - ответил он. – Но наш, производство Индонезия.
Она недоверчиво на него посмотрела. Во-первых, у нее ничего не болело. Во-вторых, запихивать в себя гадость производства Индонезии не особо хотелось. Но чего только не сделаешь ради интересного знакомства.
– Ну как, помогло? – спросил он через полчаса.
К этому моменту она уже знала, что парня зовут Бамбанг и что живет он в Джакарте. А она сообщила ему, что летит путешествовать по островам и особых планов у нее нет, потому что об Индонезии она знает только то, что там есть Бали, а на Бали есть пляж. А он ей принялся рассказывать о том, что Бали это для ленивых туристов, и все там, как в Амстердаме, только жарче и дешевле, и что полжизни не хватит, чтобы узнать хотя бы десятую долю всех чудес в Индонезии.
– Бамбанг, а у Вас пересадка в Коала-Лумпур? – спросила девушка.
– Не «коала», а Куала, он же, тетя, раньше это сказал, – оторвавшись от любования облаками, вставила свое наглое замечание девочка. – Вы что, не слышали?
– Нехорошо делать замечания взрослым, малыш, – мягко сказал Бамбанг. – Если бы я знал, что ты такая вредная, я бы тебя не сажал возле иллюминатора.
Девочка скептически посмотрела на него и назидательно проговорила:
– Взрослые тоже делают много чего нехорошего! А им вообще никто замечаний не делает. Бамбанг с этим вынужден был согласиться.
Девушка тихо радовалась. В Куала-Лумпур у них была пересадка на один и тот же рейс до Джакарты. «Как же все-таки хорошо, что я не купила билет до Бали», – подумала она, продолжая слушать о чудесах острова Сулавеси.
– Вы знаете, – говорил Бамбанг, – очертаниями он похож на осьминога, и там до сих пор есть люди, которые не знают, что такое автомобили. Они живут в густых лесах и всех, кто до них добирается, они почитают, как самых дорогих гостей. Правда, есть в этом и минус. Они так любят гостей, что иногда даже удерживают их насильно, долго не отпуская от себя.
– О, это то, что мне надо! – воскликнула она.
Жизнь в Амстердаме ей давно казалась скучной. «Пятьдесят оттенков серого», – подумала она, взглянув на название книжки. – «Это про меня». А он рассказывал ей про народы, которые живут на острове-осьминоге.
– Есть там одно удивительное племя со странным обычаем. Когда рождается человек, они плачут. Когда умирает, смеются. Своих мертвых они хоронят в пещерах, на большой высоте. А в соседнем племени еще более странный обычай – людей хоронят в деревьях. Выдалбливают пустоты и помещают туда тела. Представьте себе прогулку в этой чаще!
Она представила. И даже вздрогнула от той картинки, которую создало ее яркое воображение.
– У Вас снова заболел зуб? – учтиво спросил Бамбанг.
– Нет, все в порядке. А есть что-то менее драматичное в Вашей стране.
– О да! Вы, конечно, знаете, что Индонезия, в основном, мусульманская страна, Она не знала, но, на всякий случай, утвердительно кивнула.
– Но мало кто знает, что до того, как принять ислам, мы были буддистами. И самый крупный в мире буддистский храм находится на острове Ява. Имя его Боробудур. Он был построен в центре озера двенадцать веков тому назад, но однажды на острове случилось извержение вулкана. Вода из озера ушла. Храм засыпало пеплом. И только в девятнадцатом веке англичане смогли раскопать его. Когда поднимаешься по его ступенькам, то думаешь о том, что жизнь требует напряжения. А когда стоишь на вершине, то чувствуешь невероятный прилив сил. То ли от того, что видишь панораму гор. То ли потому, что выше подниматься некуда, и мышцы болеть уже не будут.
Она засмеялась и хлопнула Бамбанга по смуглой руке. Ей понравилось это тактильное ощущение рельефной плоти индонезийца. Он снова улыбнулся белозубым частоколом, не знавшим стоматолога. «Интересно, зачем ему пейн-киллер?» – мелькнула у нее мысль.
– А еще у нас есть самая высокая гора…
– В мире? – вставила она быстро.
– Н-нет…- замялся Бамбанг, – самая высокая в мире – это Эверест. Я имел в виду, на островах. Ни один остров мира не имеет столь высокой горы, как Пунчак Джайя. Почти пять километров высоты. Кстати, гору открыл Ваш земляк.
– Голландец?
– Да, Ян Карстенс. Гора имеет форму конуса. И за это ее часто называют Пирамидой Карстенса. Только добраться туда непросто. Сначала нужно плыть через пролив. Потом две недели идти через земли каннибалов. А дальше ждать хорошей погоды, чтобы взобраться на вершину. Но каннибалы у нас платные.
– Как это? – И одна из ее красивых бровей от удивления стала выше другой. – Ну, за деньги они из злых дикарей превращаются в добрых носильщиков. Но если надо, могут рассказать целый ворох страшных историй. Для пущего эффекта Бамбанг скорчил страшную рожу. Правда, никого не испугал. Девушка рассмеялась. А малолетняя соседка у иллюминатора, сообразив, что внимание этого приятного собеседника полностью захватила коварная соперница, показала язык им обоим. И отвернулась глядеть на облака.
– Когда, наконец, принесут обед? – прозвучал скрипучий голос за спиной у Бамбанга. – Третий час летим.
Он заглянул в просвет между креслами и, опершись на подлокотник, подмигнул одинокому старику в заднем ряду.
– Когда у нас Рамадан, обедают после заката, – улыбка не сходила с лица Бамбанга.
– Рамадан осенью, – проворчал голодный старик, – не рассказывайте мне басни, молодой человек.
– А Вы только представьте, что сейчас осень, и сразу станет легче ждать. В его словах не было грубости. Только желание поделиться хорошим настроением. И старик это понял. Но понял по-своему.
– У меня, молодой человек, теперь всегда осень. Вы это тоже однажды поймете. Но нескоро.
А она слушала, как журчала речь Бамбанга, и, слог за слогом, его слова превращались в образы и видения, постепенно заставлявшие работать ее воображение с новой силой. «Да что же это?» – спрашивала она себя. – «Неужели так действует обезболивающее?» Потом она поняла, что воображение начинает ее уводить по извилистой дорожке беспечного дорожного сна.
– Вы хотите вздремнуть? – это были последние слова, которые она услышала от спутника.
– Да, немножко. Но, надеюсь, не до Куала-Лумпура. У нас с Вами там пересадка. Вместе, правда?
Как он красиво улыбается!
Ей виделся огромный вулкан, извергавший лаву. Лава текла рекой, обходя стороной холм, на вершине которого сидел невозмутимый Будда из серого камня, а в его глазах из драгоценных камней плясали красные огоньки отраженного пламени. Она стояла возле Будды и заметила, что лава подходит к ее ногам. И тогда кто-то взял ее за руку. Она обернулась и увидела белозубую улыбку Бамбанга. Ее спутник не боялся лавы. Зато лава боялась его. Она превратилась в густой лес, через который им почему-то во что бы то ни стало нужно было прорваться. Из-за каждого дерева на них смотрели голодными глазами каннибалы. Они облизывались и корчили рожи, а Бамбанг все тащил ее за руку. И вот лес перед ними расступился, и тогда она увидела сияющую пирамиду, на вершине которой стоял человек в походном сюртуке и с кремниевым ружьем в руке. «Ян Карстенс», – представился он громогласным голосом, так, чтобы с пятикилометровой высоты его слышно было даже у подножия пирамиды. И каннибалы, услышав этот голос, перестали корчить свои страшные гримасы. Они вышли из леса. В руках у многих были диковинные фрукты, которые они клали к подножию пирамиды. «Не мне», – скомандовал Ян Карстенс, – «а гостям!» О, а это еще кто? Рядом оказался старый знаток восточных традиций из заднего ряда, который весело проскрипел: «Ну, вот, наконец-то принесли обед!»
Сквозь сон к ее сознанию пробился голос командира из динамика: «Дамы и господа! Мы летим на высоте тридцать три тысячи футов, это чуть больше девяти километров. Температура за бортом минус пятьдесят два градуса. Мы находимся в воздушном пространстве Украины. Местное время шестнадцать часов двадцать минут».
Андрей Цаплиенко
Фото: Симон Островски, Фредерик Пекстон, Сергей Дубинин, личный архив Андрея Цаплиенко
Фото: Михаил Никипелов-Конторович (фото проводов нидерландских самолетов с телами погибших из харьковского аэропорта)
