8 ноября, когда вся Германия праздновала 25-летие падения Берлинской стены, в берлинском Allianz-Forum у Бранденбургских ворот состоялся New Policy Forum на тему «Мир спустя 25 лет после падения Берлинской стены - Новые кризисы, новые сомнения, новые стены?» (The World 25 Years After the Fall of the Berlin Wall – New Crises, New Doubts, New Walls?), организованный Cinema for Peace Foundation и Михаилом Горбачевым. Кроме первого и последнего президента СССР на нем выступил и ветеран французской политики, бывший министр иностранных дел Франции, 92-летний Ролан Дюма (Roland Dumas).
Естественно, наибольший интерес у журналистов все эти дни вызывал именно лауреат Нобелевской премии мира Михаил Горбачев, во многом благодаря которому Берлинская стена и пала. Где бы он не появлялся, тут же попадал в окружение людей с камерами и диктофонами.
В Берлине Михаил Сергеевич в надвигающейся новой холодной войне обвинил именно Запад. Мировые информационные агентства моментально об этом заявлении сообщили. Российские СМИ, естественно, сделали особый акцент на том, что бывший Генеральный секретарь ЦК КПСС похвалил речь Владимира Путина на Валдайском форуме, увидев в ней стремление к разрядке напряженности во имя мира. Кстати, после выступления российские журналисты настойчиво пытались задать Михаилу Горбачеву вопрос о том, как он видит выход из украинского кризиса, на что получили только короткий ответ, что нужно искать диалог. Легко сказать…
Мы не будем анализировать точку зрения Михаила Горбачева на то, кто более виноват в нынешнем обострении отношений между Западом и Россией, пусть это останется на совести одной из 100 самых изученных личностей в истории по данным каталога Библиотека Конгресса США. Когда-нибудь нынешнее заявление Михаила Горбачева тоже внимательно изучат и дадут ему оценку. Мы же просто хотим представить вашему вниманию всю речь, которая прозвучала с трибуны Allianz-Forum.
Дорогие друзья, я всех горячо приветствую. Рад видеть ветеранов форума и новые лица Рассчитываю, что все внесут свой вклад в конструктивный диалог, который всем нам так необходим сегодня.
Стена разделяла не только Германию, но и весь мир. Это был обнаженный нерв мировой политики. Поздравляю всех с годовщиной этого эпохального события! Вспомним то время, как быстро и бурно развивались процессы перемен. Объединение Германии стало возможно, так как было подготовлено огромными изменениями в мировой политике. Было итоговое хельсинское заключение, огромный шаг в сближении народов. Начало всему положила Перестройка в Советском Союзе, который стал на путь реформ, гласности, свободы. Мы не могли закрыть этот путь и для стран Центральной и Восточной Европы. Мы отказались от доктрины Брежнева, признали самостоятельность этих государств и их ответственность перед своими народами.
На похоронах Черненко я сказал лидерам этих государств, что вы отвечаете за всю политику, которую проводите в своих странах, какой делаете выбор и несете ответственность пред своими народами. Я сказал, что вы должны знать, что мы вмешиваться в ваши внутренние дела не будем. Я видел их реакцию, которая говорила и о понимании, и приветствии этого заявления, но, одновременно, и сомнение.
Когда под воздействием перемен в Советском Союзе ускорились внутриполитические процессы у наших соседей, тогда граждане ГДР потребовали того, чтобы менялась ситуация и в ГДР. Тысячи людей на площадях, причем постоянно... Понимание и сочувствие стран Центральной и Восточной Европы немцам, это было все видно.
Мы понимали, что ситуация должна меняться. Раз мы это все сделали, то мы должны открыть дорогу к объединению немцев. Не только в нашей стране, но и во многих европейских странах высказывались сомнения и опасения в связи с процессом объединения Германии. Сомнения таких политиков, как Маргарет Тэтчер, Франсуа Миттеран, и их можно было понять. Хотя бы потому, что не стерлись еще воспоминания о трагедии Второй мировой войны. Именно этим объясняется предосторожность, которая ощущалась у политиков этих стран.
Опасения были и в нашей стране, которая понесла больше всех жертв от этой агрессии. Поэтому, когда этот процесс пошел, у многих сложилось мнение, что просто все так, что острый нож разрезает арбуз или дыню. Господин Миттеран, с которым мы были в большой дружбе, специально приехал на эту тему поговорить. Ситуацию мы видим, немцы ждут решения, они уже не уходят с площадей. Что ты собираешься делать? Я понимал, что без нас эта проблема не будет решаться. Но друзья могут так напрямую ставить вопрос. Я говорю: я не знаю, что тебе делать.
Маргарет Тэтчер, которая пережила и бомбардировки, очень решительно и открыто выступала против, потому, что объединение создаст новые опасности. Американцы были почти такого же мнения, как и мы, нам не уклониться от принятия этих трудных, но необходимых решений, которые созрели.
События, действительно, развивались стремительно. И главным действующим лицом в них был народ, люди, требующие перемен и заявившие о своем стремлении жить в единой стране. Их лозунгом стал: «Мы – один народ». На совещании советского руководство в январе 1990 года мы обсудили сложившуюся ситуацию и пришли к единому выводу – СССР не должен препятствовать объединению.
У меня тогда стояла перед глазами картина празднование 40-летия образования ГДР. Решался вопрос, надо ли мне ехать или не ехать, такая ситуация была напряженная. Я считал, что в такие моменты как раз и надо ехать. Потому, что я привез в Москву, возвратившись с этих празднеств, потрясающие выводы. Я видел какую-то растерянность у руководителей, сочувствие. Но на факельном шествии, где были представлены все 28 районов молодыми людьми, людьми среднего возраста, было показано, предъявлено такое от имени народа всей Германии, к чему нормальный человек не может относиться спокойно.
Люди шли в полной решимости изменить, и это было и в словах, и в лозунгах, и в песнях, революционный такой настрой. Рядом со мной на трибуне были президент Польши и премьер-министр Раковский. Раковский подошел ко мне и спрашивает: вы знаете немецкий язык? В той мере, чтобы понять, что происходит в колонне, я знаю. Он говорит: ну это же конец. Да, нас ждут большие перемены. Мы в Советском Союзе считали, что это должно произойти так, чтобы отвечало интересам и самих немцев, и всей Европы, и нашей страны.
Это было правильное решение принято. И если бы мы отклонились от реалистической, ответственной оценки, если бы было принято другое решение, события могли принять совершенно другой, драматический характер. Мы пошли по пути, который требовал политических решений, активной дипломатии.
Самым трудным оказался вопрос о членстве объединенной Германии в НАТО. Здесь мы с американцами выясняли отношения. Я высказывался за нейтральную Германию. Президент Буш возражал: вы что, боитесь немцев? Тогда их нужно включить, укоренить в НАТО. И контролировать. На это я сказал: а, по-моему, это говорит о том, что вы боитесь немцев.
Обсуждались разные варианты. Сошлись мы на том, если мы предоставляем полный суверенитет немцам, то они вправе решить этот вопрос сами. Было известно, что американцы давно уговаривают руководство Западной Германии, что они должны остаться в НАТО. Это закончилось тем, что дать им право самим решить, как быть. Тем не менее, я подчеркну, что мы можем поддержать такой путь, если будут учтены интересы Советского Союза, другого не может быть.
Это потребовало напряженных переговоров. И в договоре об окончательном урегулировании в отношении Германии были зафиксированы следующие положения: о пребывании советских войск на территории ГДР на протяжении переходного периода, о неразмещении на этой территории иностранных войск НАТО после окончания переходного периода, о неразмещении ядерного оружия, о значительном, почти наполовину, сокращении численности вооруженных сил ФРГ. Как видите, это были серьезные обязательства, и на протяжении всего последующего периода они соблюдаются.
В эти годы немцы доказали всем свою приверженность миру и демократии, а правительство Германии действовало на международной арене в целом конструктивно и ответственно. До сих пор этот процесс обсуждается, и до сих пор высказываются разные точки зрения. Но это было так, как я говорю в сжатом виде. Я думаю, история даст высокую оценку действиям политических лидеров того времени. Но это и урок для наших дней, когда мы столкнулись с новыми осложнениями. Любые, самые трудные вопросы, можно решать политическим, дипломатическим путем.
На Парижском саммите, казалось, что вот, принимая решения и документы, что Европа станет примером для других, создав прочную систему взаимной безопасности, став лидером в решении проблем глобальной безопасности. События пошли по другому вектору. И европейская, и мировая политика не выдержали испытания обновлением новыми условиями глобального мира после холодной войны. Приходится констатировать сегодня мне здесь, выступая перед вами, что с момента создания нашего форума, мы в начале нынешнего века никогда еще не собирались в столь напряженной и опасной обстановке. Кровопролитные события в Европе, на Ближнем Востоке, на фоне фактического прекращения диалога ведущих держав вызывает огромную тревогу. Мир стоит на грани холодной, новой холодной войны, а некоторые говорят, что она уже началась. И в этой острейшей ситуации не видно роли и конкретных действий главного международного органа – Совета Безопасности. Что он сделал, чтобы остановить стрельбу, гибель людей? Необходимо было действовать решительно, оценить обстановку, выработать программу совместных действий, но это не было сделано и не делается сейчас.
Я думаю, и таково мнение моих ближайших соратников, единомышленников, многих политиков, то, что произошло в последние несколько месяцев, я бы охарактеризовал, как коллапс доверия. Доверие, которое с таким трудом, взаимными усилиями мы создали на выходе из холодной войны, доверие без которого международные отношения в глобальном мире вообще немыслимы. Но связывать это лишь с последними событиями ошибочно. Я должен быть откровенным, доверие было подорвано не вчера, а гораздо раньше.
Корни нынешней ситуации в событиях 90-х годов. Конец холодной войны был лишь началом пути к новой Европе и более безопасному миру, мировому порядку. Но вместо того, чтобы выстраивать механизмы и институты европейской безопасности, провести масштабную демилитаризацию европейской политики, что, кстати, было обещано в лондонской декларации НАТО, Запад и особенно Соединенные Штаты, объявили себя победителями в холодной войне. Лидерам западного мира ударила в голову эйфория, триумфаторство. Воспользовавшись ослаблением России, отсутствием противовеса, они заявили претензию на монопольное лидерство и доминирование в мире. К предостережениям, с которыми многие выступали, не прислушивались.
События последних месяцев стали следствием недальновидной политики, политики навязывания своей воли, свершившихся фактов, игнорирования интересов партнеров. Пунктиром только перечислю: расширение НАТО, Югославия, Косово, планы ПРО, Ирак, Ливия, Сирия, многоточие. Образно говоря, возник нарыв, превратившийся в последние месяцы в кровоточащую, гноящуюся рану.
Кто больше всего страдает от происходящего? Думаю, здесь двух мнений быть не может, это наш общий дом – Европа. Вместо того, чтобы стать лидером перемен в глобальном мире, Европа оказалась ареной политических потрясений, Соперничество за сферы влияния и, наконец, военного конфликта. Следствием всего этого является неизбежное ослабление Европы, в то время, как другие центры силы и влияния набирают мощь и динамику. Если так будет продолжаться, Европа утратит сильный голос в мировых делах, к ней перестанут прислушиваться.
Здесь, в Берлине, в дни годовщины падения стены, не могу не сказать о том, что все это негативно сказалось и на отношениях между Россией и Германией. Есть признаки, что продолжение нынешней линии может нанести долгосрочный ущерб нашим отношениям, которые до сих пор были образцовыми. А ведь без российско-германского партнерства не может быть безопасной Европы. Бисмарка что ли на консультацию пригласить? Ну, это немцы пусть подумают.
Как же нам искать выход из этой ситуации? Опыт 80-х годов прошлого столетия свидетельствует, что самые, самые, казалось бы, безнадежные ситуации, не являются такими. Тогда обстановка в мире была не менее острой и опасной, чем сейчас. Ядерная угроза тогда была реальностью. Но мы смогли переломить ситуацию. Не просто нормализовать отношения, а положить конец конфронтации, холодной войне. В этом заслуга политических деятелей того времени, повторюсь. И сделать это удалось благодаря тому, что был возобновлен диалог. Негативные тенденции можно остановить и обратить вспять, главное при этом политическая воля и правильная расстановка приоритетов.
Сейчас появились первые признаки возобновления диалога, достигнуты первые, пока скромные, неустойчивые результаты. Я имею в виду минские договоренности о прекращении огня и военном разъединении на Украине, трехсторонние договоренности между Россией, Украиной и ЕС, приостановка процесса наращивания взаимных санкций. В этой связи хочу призвать вас и всех остальных политиков, особенно тех, кто возглавляет правительство, внимательно отнестись к выступлению Владимира Путина на Валдайском форуме. При всей остроте критических формулировок в отношении Запада и особенно Соединенных Штатов Америки, я увидел в его речи стремление найти пути снижения напряженности и в перспективе создание новых основ для партнерских отношений. Именно так надо понимать. И надо скорей переходить от полемики и взаимных обвинений к поиску точек соприкосновения, к постепенному демонтажу санкций, ущерб от которых несут обе стороны, прежде всего, снять так называемые персональные санкции с политических деятелей, парламентариев, чтобы они могли присоединиться к поиску взаимоприемлемых решений. И одним из направлений взаимодействия может стать помощь Украине в преодолении последствий братоубийственной войны, в восстановлении пострадавших районов.
Я думаю, нужно выделить два направления, где диалог жизненно необходим, и где ему был нанесен большой ущерб. Это, во-первых, сотрудничество в решении глобальных проблем, и во-вторых, общеевропейская безопасность. Я думаю, мы сейчас еще раз убедились, что европейская безопасность может быть только общеевропейской. Никакие попытки решить эту проблему через НАТО или оборонную политику ЕС, положительных результатов дать не могут. Более того, они просто контрпродуктивны. Вывод может быть только один, надо вернуться к плановым чертежам строительство новой системы европейской безопасности, которые добавили бы уверенности и гарантии всем ее участникам.
Надо признать, что ОБСЕ, с которой связывали такие надежды, такую задачу не выполнило. Значит ли это, что надо ее разрушать до основания, и на ее месте создавать что-то новое и невиданное? Нет, не думаю. Тем более, что ОБСЕ сейчас приступила к выполнению серьезных контрольных функций на Украине. В свое время такие политики, как Ганс-Дитрих Геншер, выдвигали идею создания совета безопасности или директории для Европы. Я разделял их подход. В том же направлении шла инициатива бывшего президента Дмитрия Медведева, которая предусматривала создание механизма превентивной европейской дипломатии.
Почему эти и другие европейские идеи сданы в архив? Виноваты, конечно, в первую очередь, лидеры. Но и мы с вами тоже. Давление на политиков всегда было продуктивным, если действуют активно гражданские институты и европейские глобальные. Сейчас нужна общественная инициатива по возобновлению строительства общеевропейского дома. Предлагаю на нашем форуме подумать, в какой форме она может быть проявлена.
Приходится признать, ситуация сейчас такова, что быть оптимистом очень трудно. И все-таки нельзя допустить паники, отчаяния, подчиниться негативной инерции. Это может втянуть в воронку, из которой уже не выбраться. Горький опыт последних месяцев должен быть переплавлен в диалог и сотрудничество. И именно в этот день, когда мы отдаем долг событию, свершившемуся 25 лет назад, я хочу призвать наших лидеров и вас, друзья, давайте вместе думать, предлагать, действовать.
Текст/фото/видео: Игорь Магрилов
Речь Михаила Горбачева записана по расшифровке видеозаписи
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
